Первое, что услышал Гримо, когда отворил дверь, это угрозу высечь. На лице Жан Поля сразу появился ужас от предстоящей порки. Господин Атос знал толк в наказаниях. Обычно молча и не выказывая абсолютно никаких чувств, он порол своего услугу. В такие моменты Гримо завидовал Мушкетону, которого господин Портос не только не порол, но и снабжал одеждой со своего плеча. Правда, все это было со слов Бонифация, но Жан Поль почему-то безоговорочно ему верил.

Жестом указав Планше на табурет, Гримо, вздохнув, предстал перед своим господином.
- Там...- махнул рукой Жан Поль в сторону Планше, - пропал!
Гримо изобразил большой нос на лице, стараясь описать отличительную черту гасконца.
- На Королевской площади был. Помер, наверно.

Гримо скрестил руки на груди наподобие покойника и закрыл глаза. Господин Атос был изрядно пьян, поэтому слуга не был точно уверен, что его поняли. Поэтому он ждал либо порки, либо вопросов.

Портос гордился, что снимал квартиру на улице Старой Голубятни. Тот факт, что он живет на одной улице с самим господином де Тревилем, поднимало его в собственных глазах не на одну ступеньку, а на все десять. Ладно, пять. Если уж совсем скромно, то три, но не меньше.
Все должны были считать, что он занимает роскошную квартиру, тогда как на самом деле (как в хитром трюке с шикарной и богатой перевязью), мушкетер занимал всего две задних комнаты, в чем не признался никому бы даже под угрозой заключения в Бастилию. То самое окно, в котором ради величия показывался Мушкетон в парадной ливрее, было единственное, которое выходило на улицу Старой Голубятни.
- Господин Портос! К вам идет господин Атос! И я вижу еще Планше!
Мушкетон, дежуривший у окна, обернулся и громко крикнул вглубь комнаты, где его господин занимался важным делом. Он читал! Да, да, Портос держал в руках книгу с сонетами и пытался выучить самый короткий из них. На такой подвиг он решился ради госпожи Кокнар в надежде, что та поймет, насколько ей повезло с таким кавалером.
- Черт побери, не могли буквы напечатать покрупнее! Чернил пожалели, не иначе... А благородные господа мучайся, разбирай эти маковые зерна. Фу, ты! Оттого все эти ученые выглядят так жалко, что угробили здоровье на чтение таких мелких букв.
И в тот самый момент, когда он выучил первые две строки и начал заучивать третью, его отвлек Мушкетон своим плебейским криком.
- На кой ляд мне сдался твой Планше, - рявкнул Портос, но потом решил, что это хороший повод отложить книгу. Хватит, он и так сегодня довольно посвятил свой досуг поэзии.
- Атос! К вам идет господин Атос! – зачастил Мушкетон, показывая рукой в сторону улицы.
- Чтооооо?! Сюда! А-а-а-а!
Понимая, что тайна его роскошных апартаментов под угрозой, Портос срочно, словно находясь на арене боевых действий, перекинул через плечо перевязь со шпагой, накинул плащ, подхватил из рук Мушкетона шляпу, не забыв сунуть ему под нос свой здоровенный кулак и поспешил встретить своего друга на улице, натягивая ни руки перчатки уже на ходу.
Он успел вовремя. Как раз, чтобы привратник закрыл за ним ворота.
- А, мой дорогой друг! – как обычно громогласно, но с полной любовью в голосе, обратился Портос к Атосу.
- Как жаль, что Вы не послали Гримо предупредить меня, я направляюсь, - тут Портос напряг мозговые извилины, выбирая куда бы он мог направляться так спешно, что не пригласил бы Атоса на стакан вина с жареным каплуном или карпом, - меня ждет господин де Тревиль.
Имя капитана королевских мушкетеров показалось ему весомее, чем остальные предлоги. Служба превыше всего. Да-да, де Тревиль и дня не может прожить без него!

Вот так он попал! Портос даже растерялся, не зная как взять свои слова обратно. К господину де Тревилю он не собирался и сказал первое пришедшее в голову.  Но, черт, побери! Еще пара слов Атоса - и у Портоса не осталось сомнений, что его языком говорил чуть ли не Глас Божий. Надо же так не промахнуться со своей маленькой ложью!
- Да, поторопимся, - бросив прощальный взгляд на окна своего дома, и, заметив в окне Мушкетона, который с хитрой моськой, высунувшись чуть ли не по пояс, наблюдал за происходящим на улице, мушкетер погрозил слуге огромным кулачищем и в два шага догнал Атоса.
- Атос, пока мы идем, в двух словах скажите, в какую неприятность сунула нос буйная головушка нашего друга?
То, что речь идет о д'Артаньяне, Портос не сомневался. Да и Планше на пару с Гримо следовали за Атосом. Сверток в руках Планше вызывал любопытство у Портоса, но не настолько, чтобы хоть на полшага отстать от своего друга.
Двор особняка господина де Тревиля, как всегда напоминал собой больше походный лагерь, чем двор особняка вельможи, которого король называл своим другом. Здесь с самого утра можно было застать с полсотни мушкетеров, расхаживавших по двору в поисках случая показать себя. Нередко можно было заметить и женские юбки, метущие широченную лестницу. Материнские сердца всегда желают самого лучшего своим сыновьям, а что может быть лучше чести служить королю и носить мушкетерский плащ? Но такая милость выпадает не всем. Поэтому просительницы были такой же неотъемлемой частью двора особняка, как и мушкетеры короля, зачастую небрежно одетые, подвыпившие или красовавшиеся повязками ран, полученными вовсе не на полях сражений, а в стычке с гвардейцами кардинала.
- Пропустите! У нас срочное дело! – Портос, войдя во двор, пролагал путь себе и Атосу среди прочих посетителей. Кто-то, узнав его и Атоса, пытался узнать в чем дело, но гигант упорно шел к цели, не обращая внимания на товарищей по полку.
- Потом, потом! Посторонитесь!
Еще один лестничный пролет, и они уже оказались перед дверью, ведущей в кабинет капитана королевских мушкетеров. И тут боевой пыл Портоса иссяк, как последние капли вина, не желающие вытекать из бочки мощной струей. Здесь бы была уместнее тонкая дипломатия Арамиса или прямолинейность Атоса. На него-то с надеждой и взглянул Портос.

- Как это где?! Здесь я!
Всю дорогу Планше держался позади. С одной стороны, оно ему вроде так и положено. А с другой - так оно порой и теплее. Разумеется, когда ветер навстречу. Впрочем, когда сбоку - тоже нетрудно было спрятаться. А вот сзади... Тогда уж сам Планше становился кое-каким заслоном для господ мушкетеров.
    Впрочем, за воротами дома господина капитана стало полегче. А там уж пара шагов и - в тепло. А как только стало тепло, совесть в парне тоже отогрелась. "Хорош слуга, ничё не скажешь", - заворчала она почему-то голосом Базена. - "Юному гвардейцу, теперь, может, вовсе уже не суждено согреться, а этот... - тут следовало нелестное простонародное пикардийское словечко - от ветра за его приятелями прячется!". Теперь уж с одной стороны совесть, а с другой - опасение, что заставят выйти, держали слугу прилепленным к общей компании. Причем "прилепиться" его угораздило как раз к широкой спине господина Портоса.

Отредактировано Планше (2022-03-22 23:02:20)