- Le valet^*. – Еще раз с усмешкой прочел Луи и отложил письмо в сторону. Интересно, его отец когда-нибудь успокоится или даже на смертном одре будет называть сына лакеем Ришелье, никак не желая мириться с тем положением, которое Людовик занимал при первом министре Франции. Право, это уже начинало утомлять Ногаре. Старый герцог писал ему довольно часто, но в каждом письме было одно и то же: обвинения, неудовольствие, злоба. Неужели бывший миньон Генриха Третьего Валуа так никогда и не смирится с тем фактом, что его младший сын состоит при Ришелье и предан ему всецело.

Ла Валетт уже несколько дней не разбирал корреспонденцию, поэтому на столе была внушительная стопка писем.  Архиепископ Тулузский одним взглядом уже мог определить, какие из этих посланий он прочтет сразу, какие отложит на потом, а какие вообще недостойны того, чтобы тратить на них время. Правда, письмо отца относилось ко второй категории и то только из уважения к старому герцогу. Хотя Луи знал точно, что ничего нового он не сообщит. Несколько писем были написаны изящным почерком и несли легкий аромат духов. Их следовало бы прочесть сейчас, поскольку прекрасные создания старались, а Луи был уверен, что такие милые завитки могли быть написаны только хорошенькой ручкой, но у кардинала имелось спешное дело, которое, как раз, подождать не могло.
Снова взяв в руки письмо отца, Ногарэ небрежно его свернул и убрал в шкатулку внушительных размеров, но не броскую с виду. Там он хранил все отцовские послания, сам не зная зачем. Кто знает, какие придут времена. А так будет, чем растопить камин. Луи даже улыбнулся при этих мыслях. Он обязательно ответит отцу письмом полным почтения и уважения, но, опять же, все потом.
Стопка писем, лежавшая на рабочем столе кардинала, так и осталась без внимания. Луи придвинул к себе письменные принадлежности.

- Мадам, я наслышан, что Вы свободны от своих обязанностей при Ее Величестве этим вечером, посему прошу уделить мне пару минут своего драгоценного времени. – Ла Валетт произнес вслух написанное, взвешивая каждое слово. Ничего лишнего. – Буду ждать Вас в условленном месте. – Кардинал на мгновение задумался. – Подписывать не буду. Отправлю с Викто́ром. Она поймет от кого.
Луи еще раз бросил взгляд на стопку писем. Нет, сегодня он больше не будет вникать в строчки, буквы. В конце концов, ждали же эти письма несколько дней, подождут еще. Ла Валетт поднялся из-за стола. Как же его кабинет отличался от кабинета Ришелье. Но архиепископ не собирался объяснять этих различий. Его место не здесь, а на поле брани, где пахнет порохом. Да и кардинальская шапка несколько тяготит. Но ее всегда можно сменить на широкополую шляпу, при условии, что это не будет бросаться в глаза. Кардинал взял со стола серебряный колокольчик и позвонил. Через минуту в кабинете появился слуга.

- Викто́р, вот эту записку нужно доставить мадам де Ланнуа. - Луи протянул сложенный лист бумаги даже не скрепленный печатью. – И сделать это нужно как всегда…незаметно. – В преданности Викто́ра Ла Валетт не сомневался. Конечно, всегда найдется тот, кто сможет предложить слуге больше, чем платил кардинал, хотя и платил он щедро, но помимо интересов в виде монет, Викто́р был привязан к Ногаре и другими интересами, которые оставались закрытой темой между хозяином и слугой, но имели весьма увесистые аргументы для последнего.

^*Le valet вместо La Valette, Le valet (фр.) - лакей

Отредактировано Louis de La Valette (2016-02-03 17:45:43)

Сумерки медленно опускались над Парижем, как будто забавляясь и играя с теми, кто нетерпеливо ждал наступления темноты. Именно под ее покровом строились грандиозные планы, плелись изощренные интриги и решались судьбы порой целых держав.
Как известно, ночью все кошки серы, и не имеет значения кто ты при свете дня. Темнота, укрыв тебя своим бархатным плащом, скроет то, что хочется сохранить в тайне, но может попросить за это плату и не всегда в виде монеты. Порой в переулках Парижа ночь, забавляясь, отбирала не только кошельки, но и человеческие жизни.

Ла Валетт не всегда выбирал сад Тюильри  для встреч, которые носили деловой характер. Да и подобные встречи он назначал не всем, а только тем лицам, в услугах которых был заинтересован первый министр Франции. Конечно, отец Жозеф во всю плел агентурную сеть, как паук свою паутину, но, тем не менее, некоторые особы требовали индивидуального подхода. Именно заботу о них и поручал Ришелье своему другу. Ногаре умел отыскать точки соприкосновения с дамами, иногда, что уж греха таить, сыграть на их чувствах, а если того требовало дело, то соблазнить или влюбить в себя женщину. Ну, что не сделаешь на благо государства, как говаривал первый министр Франции.
К месту свидания младший сын герцога д’Эпернона приехал верхом. Белое перо на шляпе касалось плеча Луи. Под покровом темноты Ла Валетт, не изменяя своим привычкам, сменил кардинальскую шапку на светский костюм. Оставив коня на попечении слуги, кардинал скрылся в темноте. Даже в вечерних сумерках можно было различить итальянский стиль сада, разбитый в свое время по приказу Екатерины Медичи. На глаза Ла Валетта попала парочка, явно желающая остаться незамеченной. Возможно, Луи ошибся, но ему показалось, что он узнал мужчину. Ну что ж, выяснить так ли это – дело времени. Но не сейчас. Не спеша Ногаре прошел по одной аллее, свернул на другую. Неужели графине не удалось отлучиться из Лувра. Обычно она была более изворотлива. Луи даже от неудовольствия передернул плечами.  Но, заприметив знакомую фигуру, хоть и закутанную в плащ, кардинал ускорил шаг.

- Мадам, - нагнав графиню, Луи взял ее за локоть и развернул лицом к себе. – Я уже полагал, что Вам не удалось покинуть Лувр.
Луи, не стесняясь, скользнул взглядом по молодой женщине. Что-то всегда цепляло его в ней. Красота? Но разве мало хорошеньких женщин в Париже. Ум? Возможно, то и другое. Но было что-то еще. Не выпуская локоть Эжени, Ногаре увлек молодую женщину в глубь аллеи, где, как будто спрятавшись от любопытных глаз, стояла скамья.
- Вы, как всегда, прекрасны, мадам. – Луи коснулся губами запястья графини и выпустил ее руку. - Что нового в Лувре? – Улыбнулся Ла Валетт, как всегда начиная издалека, чтобы перейти затем к интересующему его вопросу.

- Неужели Вы и впрямь считаете, Мари, что я способен перепутать Вас с кем-то? – Усмехнулся Ногаре. – Сейчас, мадам, Вы недооцениваете либо меня, либо себя. Что в любом случае крайне неприятно. – Ла Валетт улыбнулся, но в улыбке не было ни толики радушия, а сквозило предупреждение. Младший сын герцога д’Эпернона готов играть в игры, более того, в опасные игры, когда на кон ставится жизнь, но, когда правила игры ему диктует женщина, кардинал не побрезгует тем, чтобы их нарушить.
- Мари, - Ла Валетт улыбнулся такой приторной улыбкой, что, казалось, все вокруг стало липким, - погубить себя можете только Вы сами. Мы уже ни раз рассуждали с Вами на эту тему. Осторожность и ум не позволят Вам оступиться, а Вы – счастливая обладательница и того, и другого. – Ногаре собрал локоны графини в руку, приподнял их, как будто определяя насколько они тяжелы.

Эжени умела увлечь Ла Валетта, как никакая другая женщина. Луи казалось, что графиня каждый раз была разной, поэтому никогда не могла наскучить ему. Мари позволяла себе капризы и неповиновение, что еще больше разжигало интерес кардинала к ней. Иногда Ногаре ненавидел эту женщину, казалось, каждой клеточкой своей души. Сколько раз он порывался намекнуть Ришелье, что графиня Ланнуа не так уж предана первому министру Франции. Но, вспомнив, чем это грозит Эжени, Луи брал себя в руки и не позволял себе совершить подлость, хотя, видит Бог, совесть бы точно не мучила младшего сына герцога д’Эпернона. Мари, бывало, играла с Луи, но, тем не менее, игра эта была в кошки-мышки. Где графиня, при любом раскладе, выступала мышью. А Ла Валетт котом, который, прижимая мыши хвост одной лапой, мог то отпускать ее, то снова ловить, чтобы лишний раз напомнить, что жизнь мыши полностью во власти кота.

- Замерзли, говорите. – Задумчиво произнес Ла Валетт, слово за словом взвешивая слова графини. – Я, конечно же, буду на этой свадьбе. Долг, знаете ли, обязывает. Я смотрю, и Вас впечатлил этот напыщенный фаворит усопшего Якова Первого?  - Луи резко притянул графиню Ланнуа к себе. – Я непременно передам первому министру, что он может рассчитывать на Вас, если придется соблазнить этого англичанина. – Ла Валетт ухмыльнулся. – Говорят, Вильерс сейчас всеми правдами и неправдами пытается создать себе репутацию ловеласа и покорителя женских сердец, чтобы все забыли о его связи с батюшкой Карла. – Ла Валетт огляделся вокруг. – Ну что ж, раз замерзли, пойдемте в Вашу карету. Где она?  - Не дожидаясь ответа графини кардинал взял ее под локоть и настойчиво увлек к выходу из Тюильри. – Кстати говоря, именно по поводу Бекингема я и хотел поговорить с Вами, мадам. Вы дрожите. И впрямь замерзли. Не дай Бог, схватите лихорадку. А сейчас, Мари, этого никак нельзя допустить. Грядут великие события, а Вы нужны первому министру, следовательно, Вы нужны Франции.

Отредактировано Louis de La Valette (2016-02-06 13:12:20)

- Ну, наконец-то. – Выдохнул Луи, когда графиня, разместившись на подушках сиденья кареты, сняла маску. – Надо просить Ришелье подумать об указе, отменяющем ношение масок. Вы согласны со мной, Мари? – Освободив руку от перчатки, кардинал, подавшись несколько вперед, провел подушечкой большого пальца по нижней губе молодой женщины, но мгновением позже отпрянул, тем не менее, не спуская глаз с кружев, прикрывающих грудь графини.
- Мадам, Вы не первый день служите Его Высокопреосвященству, но позволяете себе такие грубые оговорки. То, о чем я намерен просить Вас, нужно не первому министру, это нужно Франции. – Луи ухмыльнулся и откинулся на спинку сиденья так, что на его лицо легла тень. – Но Вы правы, есть дело, иначе я бы не побеспокоил Вас. – Ла Валетт рассчитывал, что его последние слова заденут Эжени. Или она рассчитывала, что он, потомок рода д’Эпернонов будет пылко признаваться ей в том, что просто страстно желал ее увидеть? Нет, мадам. Нет, черт возьми.  Увидеть графиню Ногаре, конечно, хотел, более того, отложить бы в сторону все дела и предаться плотским утехам. Согрешить. Да разве страшен грех, когда ты можешь сам его и отпустить. А если не справишься сам, то у тебя есть могущественный покровитель, который еще и лицо духовное. Темнота поглотила ухмылку, которая заиграла на губах кардинала.
- Мадам, Вы сами четверть часа назад сказали, что в Лувре одни разговоры, что о предстоящей свадьбе, но более того о герцоге Бекингеме, который будет на этой свадьбе представлять своего короля Карла Стюарта. Но Вы несколько заблуждаетесь, Мари, считая, что эти разговоры ограничиваются лишь стенами Лувра. Сплетни, мадам, они вездесущи, а памфлетисты уже во всю занялись своим грязным делом. Это, конечно, их хлеб, но порочить честь нашей королевы не позволительно даже ради пропитания. – Луи умолк, как будто возмущение, переполнявшее его, не позволяло кардиналу продолжать. – Весь Париж только и говорит о том, какие многозначительные взгляды бросал этот англичанин, погрязший в пороках, на нашу королеву. Королеву, которые французы любят и честь которой превыше всего для каждого подданного французского королевства. Мы не можем допустить, чтобы этот любимец английского короля запятнал честь нашей королевы.  – Ла Валетт выпрямился. – Мадам, на Вас возлагают надежды многие, сейчас в Ваших нежных ручках спокойствие каждого француза. – Ногаре, завладев рукой графини, покрыл ее страстными поцелуями, способными оставить ожог на коже. – Мари, Вы должны хорошенько присматривать за Ее Величеством. Но самое главное, Вам необходимо просмотреть переписку королевы. Кому писала, от кого получала весточки. Если обнаружите что-то подозрительное, нужно доложить министру, поскольку Его Высокопреосвященство глаз не смыкает, переживая за королеву, Францию и каждого из нас.
Ну вот. Задание выдано. Механизм запущен. Остается ждать результатов.
- Мари, - Ла Валетт снова подался вперед, обжигая молодую женщину своим дыханием. – С делами пока что покончено. Уверен, Вы, как всегда, справитесь. Сейчас можно подумать и о своих интересах. – Луи ухмыльнулся, снова завладев рукой графини. – Не только же интересы Франции заслуживают внимания.

Карета тронулась. Потомок рода д’Эпернонов вновь откинулся на спинку сиденья, позволяя тени скрыть его лицо. Тень на маску. Только маска младшего сына герцога д’Эпернона сильно отличалась от той, которую молодая женщина сняла со своего лица несколькими минутами ранее. Луи под маской обходительности скрывал оскал политика и тонкий расчет. Он, как правило, имел дело с женщинами. А частенько, чтобы добиться своего от дочерей Евы приходилось быть ловеласом и крайне обходительным. Ла Валетт давно усвоил для себя эту науку. Ни жестокость, ни угрозы, ни даже золото не могли помочь добиться своего. А бывало достаточно показать женщине, какая она единственная и неповторимая, и эта самая женщина готова была сделать для тебя все возможное и невозможное. Хотя, видит Бог, невозможного Ла Валетт и не требовал от своих осведомителей. Прочесть письмо и пересказать ему. Проследить, с кем беседовала королева. Сколько раз плакала, сколько вздыхала. Вот в принципе и все. Зато потом дам ждало щедрое вознаграждение, которое выражалось не только в золоте.
Луи снова вспомнил об игре в кошки-мышки. Да, с первых минут встречи с графиней де Ланнуа эта игра забавляла его. Он даже подыгрывал мадам, но, в конце концов, любая игра начинает надоедать. Он прибыл в Тюильри с целью обговорить с графиней дело, которое действительно  несло на себе отпечаток чрезвычайной важности. Ла Валетт даже озвучил вдове, что от нее требуется. Но фрейлина Анны Австрийской продолжала строить из себя ничего непонимающую девицу на выданье. Роль не по Вам, мадам. Ланнуа видимо не оценила расположение, которое потомок д’Эпернонов оказал ей. И потом, другая бы на Вашем месте была счастлива, что выбор кардинала пал на Вас. Неужели ле Клер считала, что она единственная дама при королеве, которой может быть доверено подобное поручение. Наверно, молодая женщина так и думала, раз позволяла себе подобное поведение, которое Ногаре, уставший наблюдать за всем действом, расценивал уже как глупое. У Ла Валетта была своя маленькая «армия» осведомителей в юбках при сестре испанского короля. Каждая из них бы почла за честь оказанное доверие. Но Ла Валетт остановил свой выбор на Эжени, полагая, что щедрое вознаграждение за услугу, оказанную Ришелье, будет не лишним для вдовы.

-  Странно, мадам, - Луи усмехнулся, -  Вы живете в Лувре при особе королевы и не знаете того, о чем, хоть и шепотом, болтает весь Париж? – Луи изобразил крайнее удивление. К чему Эжени показывала себя перед ним такой неосведомленной. Уж про фаворита Карла Стюарта, казалось, известно было многое. – Да, Вы все правильно поняли про переписку королевы. Но, если считаете, что не справитесь с подобным поручением, я, конечно же, не буду настаивать. Думаю, помочь королеве разобрать корреспонденцию сможет и кто-нибудь другой. – Ла Валетт улыбнулся, но улыбка потонула в тени, которая продолжала скрывать лицо кардинала. – А помимо интересов Франции я намекал Вам, мадам, на Ваши личные интересы, полагая, что Вы захотите уточнить сумму вознаграждения.  Но это нам, видимо, придется обсудить позже, поскольку я вижу тень сомнения в Ваших глазах. Если не уверены, что справитесь, Мари, лучше скажите сразу. Я не хочу рисковать Вами, мадам, и поручу это дело кому-нибудь другому.