Для кого-то свадьба - большое торжество, для самой госпожи Бонасье её собственный брак был если не праздником, то большим событием, изменившим её скромную домашнюю жизнь в родном гнездышке... А тут - балы, гуляния, большой праздник в Лувре по случаю бракосочетания принцессы Генриетты-Марии и Карла Первого, такое до своего появления в Лувре она видела лишь издали. Но и теперь, среди всей этой роскоши и веселящихся господ, ей было не до того. Служба задерживала ее допоздна, и она могла видеть лишь отголоски окружающего веселья. Впрочем, она не страдала. Она была предана королеве и с удовольствием выполняла свою работу. Ей нравилось возиться с бельем и роскошной одеждой своей повелительницы, все эти юбочки, воротнички, платочки ей нравились, она любовалась их красотой и элегантностью, ей нравилось, как все это сидит на ее молодой и красивой госпоже, которой совершенно пренебрегает ее супруг. Королева была добра с ней, и она была благодарна крестному, который так принял участие в ее судьбе.
День заканчивался, кончилось торжество, и ей сейчас самая работа, Её Величеству пора почивать...
Она вышла из гардеробной. Кажется, ее госпожа немного напугана, но Констанция уже к этому привыкла, ведь её госпожу окружают, к сожалению, не только преданные люди...

Она поклонилась в ответ на слова королевы.
- Благодарю вас, Ваше Величество. Мой супруг действительно видит меня нечасто. - сказала она своим мелодичным голосом, делая реверанс. Она с благодарностью выслушала совет королевы, но решила обойтись сегодня без провожатого. Муж, скорее всего, уже уснул, а слуга, даже с факелом, не очень хорошая защита против серьезных злоумышленников, и к тому же факел привлекает внимание.

Она уже хотела идти, когда королева её вернула. Она почтительно остановилась, словно ожидая распоряжений. Она подождала, когда королева напишет записку, и с поклоном взяла ее.
- Письмо будет передано из рук в руки.

***

Такие поручения она уже выполняла не раз, поэтому взялась без колебаний. Констанции не раз уже приходилось возвращаться со службы домой поздно, обязанности кастелянши занимали почти все ее время. У нее выдавались свободные минуты, когда она виделась супругом, но она вскоре снова убегала на службу. До сих пор она не знала ничего подобного, росла домашней девочкой, и после смерти матери на ней и на служанке Мариетте было все хозяйство, а сейчас все изменилось. Так заниматься домом у нее почти не было времени.
Она думала о том, как сложилась ее жизнь. Девушке из скромной семьи ювелира Бошана выпала большая честь. Так случилось, что она являлась крестницей господина де Ла Порта, камердинера Её Величества. Благодаря связи с Сигоньяками, родственниками матери, он был знаком с Бошанами, и принял участие в судьбе девочки. Недавно она была принята на службу и была выдана замуж за Жака-Мишеля Бонасье. Надо сказать, она не очень любила своего жадного и алчного мужа, имеющего к тому же слабость к выпивке, но ей было его по-своему жаль. Она упрекала его за выпивку, когда могла, прятала бутылки. Тем не менее она умела с ним ладить, и частенько сообщала ему те новости из Лувра, которые ему можно было знать. С самого начала она была вовлечена в круговерть дворцовых тайн и интриг, но ее ловкость, сообразительность и проворство пока помогали ей выживать в этом осином гнезде. Она еще не могла представить всей опасности вовлечённости в такие дворцовые игры, но здесь ее вела преданность королеве и благодарность крестному. Она принимала участие во всем, что ей могли доверить. Разумеется, мужу она не могла доверить такие подробности, и сообщала ему лишь то, что ему следовало знать, скажем, о кузине королевы, о каких-либо якобы торговцах, и прочем. Просто иногда просила его, когда было поздно, проводить ее.

Но сегодня она шла одна. Идти пришлось по ночному Парижу, и это всегда почти означало подвергаться какому-то риску. Ей было боязно идти, она оглядывалась, но до сих пор шла спокойно, вдыхая вечерний парижский воздух, и вздрагивая от каждого шороха, шарахаясь от каждой тени. Дома и статуи казались какими-то призраками, но легкое освещение уличных фонарей ее немного ободряло. Было боязно, но храбрая молодая женщина все-таки шла. Не раз ей казалось, что за ней следят. Вот и сейчас... Кто это? Стража? Шпионы кардинала? Ночные разбойники, которыми кишит Париж, и для которых именно ночью наступает настоящая жизнь? Даже думать не хочется. Слабой женщине тут ничего не поделать, а тайны королевы умрут вместе с ней. Все-таки, кажется, следят. Шорох? Шаги? Она ускорила шаг, почти побежала. Главное, попытаться оторваться и скрыться, дойти до цели... Хотя бы остаться живой...

Праздники – праздниками, но служба – службой.  У Рошфора были и другие обязанности, кроме как улыбаться и танцевать, и первейшая из них – забота о безопасности Его преосвященства, кардинала Ришелье. Первый министр умел приобретать нужных друзей, но врагов он наживал еще быстрее. А когда колосса невозможно сместить, его стараются уничтожить. И граф видел свой долг в том, чтобы не допустить подобного.
Он как раз окончил осмотр гвардейцев, короткими фразами поощряя или выражая неудовольствие, как ночь, пропитанную запахом кожи и стали и раскрашенную алым, украсило появление женщины. Гвардейцы были достаточно хорошо вышколены, чтобы не дрогнуть при звуках мелодичного голоса, но Рошфор заметил, как строй подтянулся, и усмехнулся. Ну, еще бы.

– Разойтись,  – последовала короткая команда, и строй, как один, покинул зал, чеканя шаг, как на плацу, а граф подошел к Эжени де Ланнуа. – Мадам, я слушаю вас.
События, подчас, разворачиваются весьма прихотливо. То долгое время не происходит ничего, и кажется, что так будет всегда, то вдруг события скатываются на тебя подобно снежной лавине. Похоже, нечто подобное происходило и сейчас.
- Произошло что-то важное?
Шарль Сезар де Рошфор с любопытством взглянул на лист бумаги, который держала в руках Эжени де Ланнуа.

Похоже, сегодняшний маленький заговор на балу будет иметь большие последствия, если уже к ночи у придворной дамы Анны Австрийской было что рассказать. Мысленно Рошфор поздравил себя с такой находкой. Его преосвященство обязательно узнает о стараниях графини де Ланнуа. Но сначала выслушаем, что она скажет.

Письмо или записка от королевы герцогини де Шеврез. Рошфор вскинул голову, услышав это сообщение от Эжени де Ланнуа. Королева доверяет этой сиятельной авантюристке, доверяет, и советуется с ней о многих любопытных вещах, в том числе, и о своих отношениях с Его величеством, далеким от супружеской идиллии. А это очень, очень дурно, когда между женой и мужем появляются советчики. Особенно, когда муж и жена носят корону.  Конечно, возможно Анне Австрийской потребовалось срочно посоветоваться с герцогиней о цвете завтрашнего платья, но в это Шарль Сезар верил с трудом.

- Значит, кастелянша с улицы Могильщиков.
Улыбка графа стала хищной, глаза жестко блеснули в полумраке. Кастелянша легкая добыча. Особенно для того, в чьем распоряжении есть небольшая, но верная ночная армия Его преосвященства, готовая прятаться в темноте и без усталости идти по следу.
- Благодарю вас, мадам. Может статься так, что вы оказали неоценимую услугу Первому министру… и мне. Но, с вашего позволения, выражения признательности мы отложим на потом. Скажем, завтра, в полдень? Если вы будете в Лувре, то я найду вас. А сейчас мне предстоит небольшая охота. Пожелайте мне удачи, графиня.

Поклонившись Эжени де Ланнуа, Рошфор вышел вслед за гвардейским патрулем, мысленно рассчитывая, сколько человек нужно взять с собой, скольких послать вперед по нескольким улицам. Засада у дома Могильщиков, визит к дому де Шеврез.
Не прошло и четверти часа, а ворота Лувра открылись для трех всадников и десятка пеших людей, одетых в неприметные темные одежды. Они умело рассеялись по ночному Парижу, ища одинокую женщину, несущую нечто очень ценное, клочок бумаги, подписанный королевой Франции. Иногда такие клочки бумаги, если их гонит правильный ветер, сшибают короны с некоторых слишком самоуверенных особ.

***
Людям Рошфора повезло, а вот кастелянше с улицы Могильщиков не очень. 
- Куда же вы торопитесь, красотка, - донеслось в спину молодой женщины. – Не стоит так спешить!
Спешить действительно смысла не имело. Констанция Бонасье еще не догадывалась, но весь Париж сегодня для нее был одной большой ловушкой. Именем кардинала.

Ночь уже опустилась на город, когда Шарль вместе с двумя дворянами так же служившими в роте дез Эссара шли из трактира, оживленно обсуждая персону герцога Бэкингема, который непонятно каким образом умудрился за время своего пребывания в Париже покорить сердца едва ли не всех француженок, которые видели его хоть одним глазком. От оживленного спора молодых людей отвлек довольно громко разнесшийся по пустой улице голос. Присмотревшись Шарль увидел несколько фигур, одна из которых явно пыталась сбежать от своих сопровождающих, что не увенчалось успехом. Видимо и его спутники рассмотрели в темноте эту картину, так как гвардейцы, не сговариваясь, ускорили шаг. Врядли преследователи были обычными ворами, уж очень они не спешили, загоняя жертву. Подойдя ближе, стало понятно, что фигурой пытавшейся сбежать была дама.
- Как же можно так даму пугать? - обратился Шарль к людям, неспешно приближавшимся к упавшей и, по всей видимости, лишившейся чувств даме с другой стороны, одновременно пытаясь понять кто это, и какого черта им нужно. Юноша принялся приводить несчастную в сознание. Если дело дойдет до драки, то бесчувственная девица будет очень некстати. Как оказалось, кроме того, что дама любила гулять по ночному Парижу, она была еще и довольно привлекательна, даже будучи крайне бледной, что скорее было последствиями обморока, чем свидетельством слабого здоровья.
- Мадмуазель, вы можете встать? - обратился он к женщине, которая начала подавать признаки жизни. Что-то подсказывало юноше, что лучше поскорее уносить отсюда ноги. Конечно с ним двое товарищей, которые прекрасно владеют шпагами, но кто знает, кого принесет на шум драки, хорошо если друзей, а вот если появятся гвардейцы кардинала, то тут уж последствия могут быть непредсказуемыми. Шарль оглядел улицу, чтобы знать, куда отправить девицу, чтоб ее случайно не зацепили, если преследовавшие ее незнакомцы не оставят свою жертву по добру, по здорову. В том, что напуганная до такой степени, что упала без чувств, бедняжка сможет убежать гасконец сомневался, да и где гарантия, что если ей это удастся, она не наткнется на еще кого-нибудь.

Отредактировано Шарль д'Артаньян (2016-07-26 12:03:40)

Ужин в доме господина Кокнар затянулся настолько поздно, что почтенный прокурор устав намекать гостю на поздний час, стал зевать за столом, а потом и откровенно клевать носом. Количеству перемен блюд мог бы позавидовать и сам король, но вот аскетичность их привела бы в удручение даже монаха-отшельника.
Бульон. Аромат не говорил ничего, не скрашивали блюдо и тонкие волокна куриного мяса, плавающие в бульоне вместе с веточками петрушки. Гренки, поданные к бульону, оказались не зажаренным на масле хлебом, а просто сухарями.
Второе блюдо представляло себе вареное мясо из бульона и тушеная с луком фасоль.
Далее шел пирог с патокой и яблочное варенье, больше похожее на повидло, но Портос ел его и хвалил, потому, как госпожа Кокнар шепнула ему, что сама лично его варила по осени.  Вино за столом прокурора щедро разбавлялось водой, разумеется с целью щадить желудок месье Кокнара, а вовсе не из скупости последнего.
После такого ужина и дураку было ясно, что мушкетер пребывал не в самом хорошем расположении духа. Если бы не пирог со сливами, припасенный мадам Кокнар и данный «на дорожку», то мушкетер бы мог посчитать, что вечер потерян зря. А так после того, как прокурор, поблагодарив свою супругу за сытный и вкусный ужин, ушел к себе работать с бумагами, госпожа Кокнар извлекла из буфета бутылку анжуйского, засахаренные фрукты и большой пирог со сливами. Портос поцеловал ручку мадам, заверив ее, что она спасла его от голодной смерти, а потом, убедившись, что и слуг нет поблизости, обнял прокуроршу и признался ей, что сходит с ума, глядя на ее щечки, которые словно персик, не говоря, что давно мечтает сорвать поцелуй с ее губ.
Господин Кокнар, по всей видимости, был скуп не только в хозяйстве, но и в любви, потому что госпожа Кокнар с радостью подарила бравому мушкетеру не один поцелуй.
Но желудок Портоса отказывался быть сыт поцелуями. Он требовал вина и мяса, а потому мушкетер был не в самом лучшем расположении духа. Оставалось лишь надеяться, что Мушкетон позаботится о своем господине и не оставит его без еды.

В таком настроении Портос и застал чудесную картину, от вида которой даже забыл про голод. Гвардейцы! Мушкетеры! И дама. А рядом с дамой его молодой друг из Гаскони. Шевалье д'Артаньян этим вечером времени зря не терял. Судя по плащу и видневшейся юбке, дама была не из простонародья, но задаваться вопросом почему благородная дама оказалась так поздно на улице одна, мушкетер не стал.
Кроме гасконца с дамой тут же было двое гвардейцев роты Дезэссара. Можно, конечно, было сначала поприветствовать королевских гвардейцев, но к чему такие условности, когда в воздухе явно пахнет дракой. Портос ограничился лишь общим кивком головы.
- Д'Артаньян! – окликнул Портос своего приятеля, - что за красотка у твоих ног? Ее напугали эти грубияны? – Мушкетер указал рукой в сторону гвардейцев кардинала.
- А! Уж не месье Рошфора я вижу? – На лице мушкетера расплылась самая благостная улыбка. На такую встречу он и не рассчитывал нынче вечером. – Как поживает Его высокопреосвященство?

- Не стоит, господа, говорить о честности. Лучше убирайтесь отсюда ко всем чертям, пока можете! - все свое внимание юноша сосредоточил на том, чтобы привести даму в чувство, это требовало определенного опыта, которым гасконец не обладал, но к его великому облегчению, женщина начал приходить в себя. Да и воры скрылись, что так же не могло не радовать. Шарль, конечно, готов был скрестить шпаги с кем угодно, особенно если дело касается хорошенькой дамы, но выйти из игры победителем, даже не вынув шпаги из ножен, бывает куда приятнее. Юноша уже было вошел в роль спасителя, как на месте разбойников появился никто иной, как граф Рошфор. Надо же, какая встреча! Д'Артаньян уже и думать забыл об этом господине, но вот лицо помнил прекрасно, так же прекрасно, как и этот холодный голос с вечной издевкой.
- Ничего из того, что могло бы заслуживать Вашего внимания, месье, - Шарль старался отвечать как можно спокойнее, что с трудом, но получалось, все-таки общение с Атосом пошло крайне импульсивному юноше на пользу.
- Неужто, Вы думаете, что трое гвардейцев не способны проводить даму до дома, а Вы и Ваши сопровождающие, несомненно, блестяще справитесь с этой задачей? Спешу Вас огорчить, будь эта дама даже самой королевой, у меня нет причин передавать ее под Вашу опеку, - юноша не совсем понимал такое упрямство графа, но это было ровно до того момента, пока он не услышал шепот спасенной. Значит, у Рошфора есть какие-то виды на эту даму. Интересно. Очень интересно. Теперь уж Шарль позаботится о том, чтобы графу пришлось очень постараться, чтобы проводить даму.
- Сударыня, мои сослуживцы, думаю, с радостью проводят Вас туда, куда Вы им скажете, а мы с господином Портосом, - Шарль кивнул мушкетеру в знак  приветствия (гасконец искренне обрадовался появлению этого добродушного великана), пока немного поговорим с графом  о том, что гвардейцы и мушкетеры вполне способны уберечь даму от тех негодяев, которых скрывают сумерки,- после этих слов гвардеец помог ей крепко встать на ноги и передал ее под опеку друзей, которые пообещали проводить ее.