Заскочить на стаканчик другой к мэтру Маюрано некогда было делом настолько же важным для де Тревиля, как поход к заутренне у всякого доброго католика. Отчасти из-за удобной близости заведения "Под гербом Доброго Анри" к казармам мушкетеров и луврскому кварталу, а отчасти и из-за того, что любой приехавший в Париж гасконец мог надеяться на добрый прием у хлебосольного, хоть и не в убыток себе хозяина, и пару дельных советов, с чем и к кому обратиться. После того, как военная карьера дю Пейре стремительно взвилась вверх, он навещал это заведение с не меньшей частотой. Правда, капитан королевских мушкетеров предпочитал держаться в стороне от всеобщего внимания и облюбовал для своего раннего обеда небольшую комнатку наверху. Частенько обеды де Тревиля проходили в компании таких же как и он бравых вояк, хоть и менее отличенных Фортуной в лице короля Людовика Справедливого. Здесь господа гасконцы могли делиться новостями о службе, придворными сплетнями и слухами о неурядицах в соперничавшем с мушкетерами полку гвардейцев кардинала Ришелье. Еще чаще обсуждались дуэли и особенно отличившиеся бретеры. И даже делались ставки на то, сколько трофейных шпаг завоюет тот или другой полк, когда за обедом встречались капитан королевских мушкетеров и капитан королевской гвардии господин Дэзессар.

- Мэтр Маюрано! - позвал капитан, как только вошел в трактир, - Что с сегодняшним обедом, мой дорогой кудесник котла и чесночного отвара?

- Привезли несколько отличных барашков, господин капитан. Одного из них я как раз заколол и готовлю для жаркого. Поспеет аккурат ко времени, вы даже не успеете бутылочку бургундского распить.

- Барашек требует времени, дорогой мэтр. А у меня его нынче не так много.

- Курочка, месье капитан?

- Или хороший окорок. И та ваша похлебка на чесноке, куриных бедрышках и что вы там еще к ней приколдовываете, - подмигнул де Тревиль и направился к лестнице.

- Ну, скажете тоже, господин капитан! - мэтр оглянулся на всякий случай, не услышал ли кто шутку де Тревиля, - Так я распоряжусь, чтобы вам наверху накрыли? Одному? Или ожидаете кого-нибудь?

- Пока только мне. Но, если господин де Безмо появится. Я буду рад перекинуться с ним парой словечек за игрой в кости.

- Непременно же, господин капитан, непременно же, господин де Тревиль! - припевая слова на мелодию беарнской песенки, ответил трактирщик и, лихо заломив колпак на левое ухо, побежал к кухне.

Оставаясь дома на улице Могильщиков, Планше предвкушал как минимум пару часов сна, пока его хозяин встречается с друзьями. Только он растянулся на своей кровати и закрыл глаза, как раздался требовательный стук в дверь, а потом на пороге появился сам галантерейщик Бонасье. Планше лишь недавно слышал, как хозяин дома говорил с господином д'Артаньяном об оплате. Ха! Если галантерейщик решил, что у слуги гвардейца короля хранятся под матрасом лишние экю и пистоли, то очень ошибался. Но Бонасье держал в руках запечатанное письмо, которое только что передали для шевалье д'Артаньяна.

Может быть сам Бонасье и не стал бы передавать письмо своему постояльцу, который исправно заплатив за первый месяц проживания, просрочил оплату следующего, но письмо было из Гаскони. А чем черт не шутит, может оно касается финансов? Только из этих меркантильных соображений, а не по доброте душевной галантерейщик и поднялся на мансарду.

Оставшись наедине с письмом, Планше вместо сна погрузился в размышления. Его господин сейчас в харчевне обедает с друзьями. Мысленно Планше уже представил каплуна, зажаренного на вертеле или жирного карпа, запеченного в тесте. Неужели ему ничего не перепадет с господского стола, если и он появится в харчевне? А письмо – хороший повод появиться там.

Трактир "Под гербом Доброго Анри" стоял все на том же месте и радовал посетителей умопомрачительными ароматами, разносившимися с кухни по всему залу. Планше даже сглотнул, почувствовав, что у него уже кружится голова от запаха чеснока, пряных трав и жаркого.

Своего господина Планше заприметил сразу. Придав себе самый что ни есть респектабельный и деловой вид, как и положено слуге из хорошего дома, Планше подошел к столу, за которым расположился д'Артаньян с еще одним дворянином.

- Мой господин, как только Вы ушли, то прибыл курьер с письмом, - доложил Планше, возведя для солидности галантерейщика в ранг курьера. – Я посчитал, что оно содержит чрезвычайно важные сведения, поэтому поспешил доставить его Вам, - слуга протянул д'Артаньяну сложенный лист бумаги, запечатанный сургучной печатью с гербом.

Отредактировано Планше (2016-08-11 20:23:13)

Люсьен сидел на кухне, хлебом с сыром заедая вкуснющий запах печеного барашка - чтобы слюнями не подавиться. Этой зимой ему минуло шестнадцать. Уже третий год он работал в трактире. На невысокого, но ладного и спокойного парня засматривались многие девушки в окрестностях, а ещё больше - их матушки и крестные: за такого дочь да крестницу с чистой душой отдашь. Но Люсьен не торопился. И не было у него никого на примете. Он любовался румяными юными красотками, но сердце его было свободно. У трактирщика подрастали сыновья, так что закрепиться в трактире навсегда Люсьену не светило, да и не очень-то хотелось. Вот если б наняться в услужение кому путешествующему или военному... 
- А...? Что? Уже? - вскинулся задремавший было Люсьен на легкую оплеуху повара. Впрочем, можно было и не спрашивать. Запах готовой баранины ответил парню: да, уже, давай неси меня.
- Да слышу уже! Бегу, бегу! - без тени обиды отозвался мальчишка и поспешил с блюдом к тому дворянину, на которого ему указали. Точнее к двум дворянам. Гасконцам, даром, что один был рыжий. Так ведь и его покойное величество тоже не жгучим брюнетом были. И королевским гвардейцам вдобавок. Впрочем, Люсьена и кардинальские бы не смутили. В любом случае, таковые здесь не появлялись.
  Баранина была чуть ли не изящно подана господам гвардейцам, несмотря на то, что удобную для этого сторону стола занял слуга одного из них с каким-то письмом. Эту манеру подавать Люсьен подсмотрел у лакеев в одном богатом доме, куда его однажды "позаимствовали" у трактирщика на пару дней пира, а потом долго и нарочно вырабатывал, веселя сыновей трактирщика и всю челядь. Веселье весельем, а прибыль трактира - а также и Люсьена, немного увеличилась.
- Баранина для господ гвардейцев. А лучком зря, господа, пренебрегаете. Он вкус другой дает. Да и больше вместить в себя можно, с зеленью-то. - Да, нагло. Да, слушать не будут. Да, посмеются.   
Итак, отдав -... да нет же! - подав господам гвардейцам барашка, подумав, что дворяне все же не очень умны в своем отказе от зелени и покачав головой, Люсьен развернулся, получил очередное распоряжение и занялся похлебкой, опять же заедая запах хлебом с оливковым маслом.
Только он подготовил поднос, собираясь передать его трактирщику (тот часто обслуживал более желанных гостей сам), как, в силу каких-то неизвестных ему обстоятельств, был впервые отправлен в комнаты второго этажа. Впервые - подавать. Убирался-то он там много раз и прекрасно знал любимую комнату капитана мушкетеров. Это точно знак! Надо брать курс на военного.
Поднявшись по лесенке и войдя к капитану, Люсьен поклонился и чуть ли не отрапортовал:
- Куриная похлебка с чесноком для господина капитана! Мэтр приносит извинения, что не может, при всем желании, сам услужить Вашему сиятельству. Будут ли ещё какие распоряжения?

Отредактировано Люсьен Патшер (2016-08-12 00:19:10)

Закономерный вопрос про хозяина.
- Мэтр? Да он как раз остальными блюдами и занят! Какими? Виноват, не знаю. Запахи какие-то чуть новые. Тут давеча путешественник какой-то приезжал, навроде купца, восточного, хозяин у него что-то покупал. - Люсьен говорил не таясь, поскольку все вышеописанное происходило при слугах и без всякой тайны. - Да и сейчас бегал с книжечкой.
- Петухи? Да играют. - Уж кому-кому, а капитану можно было и не подмигивать. Люсьен работал тут не первый год, так что видел и не раз Тревиля наблюдающим за боем петухов. Самому Люсьену это было скучно, чем пользовались другие слуги и сыновья трактирщика, сваливая на него выпадавшую работу. - Только это, господин капитан, чуть позже... - парень выглянул окно. К сожалению, отсюда часовой башни видно не было. - Ну... примерно... Когда вот эта полоска света, - он провел рукой по косяку, - истает и пропадет... О! Вот и хозяин! - И мальчишка, поклонившись, побежал было на кухню. Не тут-то было!.. Запахи - нет! ароматы! - исходящие от блюд, несомых мэтром Маюрано, оказались настолько сильны и приятны, что развернули Люсьена и прилепили его к косяку.

-  Через час, господин де Тревиль, через час или чуть больше, - уточнил нагрянувший с яствами трактирщик. - Так, телятина, пирог с олениной, а это шпанский петух* в яйце и сливках. А это... у купцов из Московии повара позаимствовал - кулибиака называется: с разными начинками пирог, разделенными тоненькими блинчиками, - он немного смешно суетился, расставляя блюда на столе и периодически крутя посуду, будто пытаясь подобрать самый аппетитный для капитана ракурс. В один из таких моментов в его поле зрения попал мальчишка. В общем-то толковый мальчишка - Маюрано ни разу не пожалел об этом приобретении, но зачем же дразнить мальца? Вот неудака как-нибудь выйдет, тогда - на здоровье. А сейчас:
- Так... Я тебе сейчас найду работу, коли скучно стало!  - рявкнул он слегка на подручного, а затем продолжил разговор с капитаном, таинственно понизив голос. - А ещё у нас петух новый, молодой. Вороватой повадки. Даром что дохлый на первый вид, жмется-жмется... А потом тааак атакует! Тогда, когда противник победу уже чует. Мммм! - трактирщик прямо облизнулся - примерно так же, как на петуха, должным образом сваренного, обжаренного, запеченого.

*индейка - так как сперва её привезли из Нового света и разводили в Испании, то потом надолго распространилось название "испанский петух"

Отредактировано Люсьен Патшер (2016-09-07 00:15:31)

- Как только эта полоска пропадет? - де Тревиль качнул головой и громко хмыкнул, - Да я скорее от скуки изойду на пыль в этой дыре!

На счастье юнца в дверях появилась голова трактирщика, а следом за тем и все его туловище. Руки почтенного мэтра кулинарии были заняты блюдами с дымящейся телятиной и пирогом с олениной. Он подпихнул дверь ногой, чтобы не загораживала ему путь и протанцевал прямиком к столу. Расставляя блюда с ловкостью балаганного жонглера, трактирщик не переставал расхваливать старые и новые рецепты своей кухни.

- А, мой дорогой капитан! Надеюсь, не заждались меня?

В дверях показалась еще одна фигура, вдвое толще и выше трактирщика, так что, бедной двери, висевшей кое-как на проржавевших петлях, пришлось распахнуться настежь, издав при этом тревожный плачущий скрип.

- Тысяча чертей, Безмо! Если бы я знал, что Вы поторопитесь, едва только на столе окажется эта восхитительная телятина, так я бы взгрел того парнишку, чтобы спешил во все лопатки! - де Тревиль приветствовал старинного знакомца и земляка, - Да заходите же, заходите. Мэтр... еще приборы для моего друга.

Краем глаза он заметил, что малец и не подумал сбегать с глаз долой от осерчавшего на него хозяина. Обделен ли он смекалкой или же напротив обладал ей в той степени, что сообразил, что получил бы вдвое больше монет за расторопную службу, ежели б остался на виду у почетных гостей мэтра Маюрано.

- А пусть остается здесь, - причина внезапного благодушия капитана мушкетеров уже покоилась на тарелке перед ним, источая такой соблазнительный аромат, что слюни потекли бы даже у самого Гаргантюа после того как он сожрал целое стадо свиней и тридцать коров в придачу.

- Так, малец... как тебя по имени то звать? - де Тревиль потянулся в кошель, висевший у него на поясе, вынул пару медяков и подбросил на ладони, - Если напомнишь мне, когда та полоса света пропадет, а стало быть начнутся петушиные бои, получишь на кружку чего покрепче чем вода. А если успеешь еще и ставку за нас с господином де Безмо поставить на того петушка, так я тебе с выигранных за него денег подарю... - не будучи силен в математике, де Тревиль нахмурил лоб, но его друг де Безмо выручил земляка, кивнув мальчишке:

- Поставишь на птицу по десять экю за каждого из нас. Из выигрыша получишь по экю с каждого. М? - он наклонил голову и посмотрел из-под густых черных бровей на мальчишку, а потом на его хозяина, - Счастливая рука дорогого стоит, не так ли, друг мой?

- Воистину и аминь, - ответил де Тревиль, уже впившись в кусок сочной телятины, заботливо отрезанный для него мэтром Маюрано, - Удачу следует поощрять. Кстати, про удачу... был у меня тут... - он прожевал крупный кусок мяса и подставил трактирщику пустой стакан, чтобы тот подлил вина, - Был у меня тут земляк один. Хочу присмотреться.

- Земляк, стало быть? - осторожно уточнил Безмо, аккуратно нарезая пирог на маленькие доли, - А не слишком ли много земляков будет в роте королевских мушкетеров? Господину кардиналу ваши голубые плащи, мой друг, и без того глаза режут.

- А что с того, если молодой человек проявит себя и будет рекомендован мне самим королем? - возразил де Тревиль, проглотив добрый глоток вина.

- Ну, если устроить это таким образом... даже сам кардинал не посмеет возразить. Но, каким же образом?

Де Тревиль не стал спешить с ответом, предпочтя прежде расправиться с пирогом с олениной, любезно разрезанным де Безмо, а затем отослать трактирщика под благим предлогом донести еще вина.

Планше был почти счастлив. С одной стороны и обед горячий и он, если что случись, всегда готов услужить своему хозяину, но чего-то не хватало для души. Вот уже и ложка зашкрябала по дну тарелки, собирая остатки золотистого бульона, а от крылышка каплуна остались одни косточки. С одной стороны на первое время Планше был сыт, можно было просто сидеть и ждать пока господа гвардейцы наговорятся между собой, но любопытная натура слуги не давала покоя. Планше прислушивался к разговорам, которые велись далеко не шепотом, но больше смотрел, что происходит в зале.
Ага, а вот и трактирный слуга, который так ловко подавал на стол блюда. Парень то появлялся в зале, то уходил на кухню. Когда тот забирал у него пустые тарелки, Планше подмигнул своему собрату и выложил на стол мелочь, причитающуюся за еду.
Через какое-то время Планше стало скучно сидеть за пустым столом, и он отправился прогуляться во двор и воздухом подышать, и проведать коня своего господина, и справить нужду в укромном месте.
Уже у коновязи он услышал любопытный разговор:
- Ставлю на рыжего. Он в прошлый раз взял все ставки.
- Нет, рыжий взял ставку, потому как голоногий еще не оправился. Тот здорово дерется шпорами.
- Да по тому облезлому горшок давно плачет. Хотя там и есть нечего, но для бульона пойдет.
- Пойдем, сделаем ставки пока не поздно. Франсуа сказал, что будет новый петушок. Посмотрим, чего он стоит. Пару су я поставлю. Новичкам иногда везет.
Двое говоривших мужчин рассмеялись, обмениваясь шутками и вышли из конюшни. Планше, почесав затылок, незаметно последовал за ними, делая вид, что он и сам собрался туда. Правда, спроси «куда», Планше лишь пожал бы плечами.
В сарае, куда зашли двое мужчин, было уже довольно много народа, шла оживленная беседа, из которой Планше понял, что вот-вот начнутся петушиные бои, а тут принимаются ставки. Вот когда пикардиец пожалел, что уже потратил часть своих монет на еду, но тоже сделал ставку, выбрав наугад петуха. А там как повезет.

- Расступись! – послышался грозный голос и собравшихся людей в сарае потеснили к стенам. В центре установили заграждения из плетеных прутьев высотой по грудь взрослому мужчине. Рядом с импровизированной ареной поставили бочку, заменяющую стол. Франсуа принес грифельные доски, на которых были написаны клички петухов, участвующих в боях и куски мела на тот случай, если кто-то решит сделать или изменить свою ставку во время начавшегося боя.
Вот-вот должны были вынести боевых петухов в больших плетеных клетках, накрытых тканью.
- А помнишь, Жером, как у Пьера, что крив на один глаз, петух увидел своего противника раньше времени, будучи еще не выпущенным из клетки, и так разошелся, что умер от разрыва сердца.
- Да брось, Пьер, где это видано, чтобы петухи были чувствительно, словно благородные мадемуазель?
- Так я сам видел, - начал оправдываться Пьер, а тем временем раздался удар гонга и на арену выпустили молодых петушков.
- Это что еще за желторотые цыплята? – послышались недовольные возгласы, а то и свист.

- Фавориты будут позднее, - возвестил Франсуа, который взял на себя не только сбор ставок, но и судейство. – Тут должна подойти публика посерьезнее вас, - мэтр Маюрано уже шепнул ему, что на петушиные бои хочет взглянуть капитан королевских мушкетеров де Тревиль и господин Дезэссар. А пока они ждут этих господ, то можно для затравки пустить и молодняк.
А петушки уже разошлись вовсю. У каждой из птиц это был первый бой, но и на них нашлись желающие сделать ставки. Со всех сторон неслись крики зрителей. Франсуа еле успевал делать пометки на своей грифельной доске. Пари заключалось одно за другим.

Испробовав свои силы в первой схватке, обе птицы разошлись, собираясь с новыми силами. Франсуа, будучи беспристрастным судьей, проследил, чтобы к ногам птиц не были привязаны поверх шпор острые шипы, чтобы все было по-честному.
Рябой петух с рыжими перьями в хвосте оказался проворнее черного, удар шпорой, прыжок, он сбивает с ног противника, потом удар клювом. Все кончено. Черный еще трепыхается, а победитель, клюнув еще пару раз своего соперника, встряхивает головой, распушает перья на шее, взмахивает крыльями и удаляется от своей жертвы медленным шагом.
Тут же через плетень перелезают владельцы птиц и забирают их. Победителя уносят бережно под мышкой, а побежденного небрежно за обе ноги.
Арена свободна, можно выпускать следующую пару.
- И это все? – кто-то из зрителей первый раз видящий петушиный бой спрашивает соседа.
- А ты что хотел? Ясное дело – все. Победителя подлечат, а черного сварят с белом вине и подадут на стол с луком и травами.

Отредактировано Судьба (2016-09-26 23:25:02)

Де Тревиль не стал тянуть осла за хвост, тем более, что его сотрапезник месье де Безмо был достаточно сведущ в делах придворных и около военных, имея под своим началом целую армию фуражиров. Ни один военный марш или сколько-нибудь значимый выезд короля из столицы не готовился без участия господина де Безмо и армии поставщиков, находившихся в его ведении. Так вышло, что месье Безмо был в курсе предстоявшей поездки королевского двора в Амьен, а потому он лишь понимающе кивал в такт речи де Тревиля, тогда как челюсти его были заняты пережевыванием сочной оленины, запеченной в пироге. План капитана был просто и по-военному дерзок, однако же, в одном моменте он требовал толики доработки, на что и указал его беспристрастный и честный слушатель.

- Ну, как знаете, Безмо. Об этом я не подумал. Еще, - недовольно хмурясь, ответил капитан и поспешил догнать сотрапезника по части уничтожения принесенной им снеди, - Кардинал и без того называет моих мушкетеров головорезами... вот и на днях...

Старые петли, на которых висела грубо сколоченная из цельных досок дверь, застонали, впуская в кабинет помощника трактирщика.

- Ставки сделаны? Ну так и славно, - де Тревиль посмотрел на кувшин с вином, оценивая оставшееся содержимое на количество стаканов, а точнее, на время, которое им с Безмо потребуется, чтобы покончить с ним, - Через пол-часа мы присоединимся к зрелищам.

- Через двадцать минут, - поправил его Безмо, отличавшийся математическим складом ума, и долил вина в стаканы, - За успех, дорогой друг. Наших петушков... и за наших земляков, кто бы из них не победил, рота королевских мушкетеров только прославится еще одним славным именем.

- Точно так! - подытожил де Тревиль и помахал рукой Люсьену, отпуская его, как вдруг его взор привлекла группа молодых дворян, проходивших как раз под окнами таверны, - Да вы только гляньте... эти черные шляпы фасона, вышедшего из моды еще во времена отрочества моей почтенной бабушки, и красные плащи... Безмо, друг мой, взгляните-ка, это не кресты я вижу на этих безвкусных плащах цвета сваренного в кипятке рака?

Посмеиваясь на испугом, написанным на лице слуги, видимо, не привыкшего к столь ярким и неуважительным эпитетам в адрес господ гвардейцев кардинала, Безмо отложил крылышко пулярки и подошел к окну.

- Да, так и есть. Гвардейцы, чтобы им пусто было! Гореть мне в преисподней, де Тревиль, они кажется собираются пообедать здесь.

- Что? - убедившись в правоте вывода, сделанного земляком, де Тревиль быстро махнул рукой Патшеру, - Эй, как тебя, Люсьен! Живо беги к Франсуа и скажи, чтобы сворачивали потеху. Гвардейцы, когда они в форме и числом больше восьми, вдруг вспоминают о существовании закона, черт бы их побрал. Живо вниз! Ну, давай! Пожалуй, дорогой Безмо, нам тоже придется спуститься вниз... как знать, достанет ли господам гвардейцам ума не затевать ссору, но если и так, то я помогу им охолонуться, - и с этими словами бравый гасконец обнажил шпагу до середины и с удовлетворением усмехнулся, - Тряхнем стариной, дружище.

- Нет, уж пусть те наши два земляка проявят себя, - возразил Безмо, тоже встав из-за стола и поправляя перевязь со шпагой, - Оставьте им хоть по парочке гвардейцев, капитан, не будьте жадны.