Планше затаив дыхание смотрел, как вынесли петухов, как те сцепились друг с другом не на жизнь, а насмерть. Признаться, это было захватывающее зрелище. А сделанная ставка добавляла азарта, вынуждая подбадривать криком птицу, на которую были поставлены свои кровные деньги. Слуга гасконца даже начал грызть от нетерпения ноготь, когда черный петух отступал под напором своего соперника. Еще удар и лебединая песнь, пардон, петушиная песнь его была спета. Вот так, бесславно, головой вниз был отнесен на кухню петух, который мог бы сделать из Планше богача. И не потребуешь ведь доли того супа в который превратиться проигравший петушок.

Не успел Планше погоревать о своем проигрыше, как поднялась суматоха. Слуга, который подавал господам королевским гвардейцам еду и на манеры которого обратил внимание д'Артаньян, возвестил, что в трактир нагрянули гвардейцы кардинала.
- Вот принесла их нелегкая, - Планше с досады даже сплюнул в сторону, - будто в других местах их отказались кормить.

- А ты парень что надо, - оказавшись около слуги, Планше хлопнул его по плечу. - И часто гвардейцы кардинала портят тут все веселье? – Оглянувшись в сторону двери, слуга д'Артаньяна размышлял как ему лучше поступить. По любому следовало не упускать из вида своего господина. Ага. Вон и д'Артаньян в компании все того же гвардейца из своей роты.
- Пошли ка в твой трактир, что-то я проголодался от азарта. Раз гвардейцы кардинала явились поесть, то боюсь как бы кто из них не занял мой стол и стол моего господина. - Последовательность прежде всего. Дворянину всегда найдут хорошее место в таверне, а вот бедному слеге еще нужно умудриться не упустить своего.

- Черт знает что - собираешься пообедать с земляком, разделить единственный за всю неделю свободный час - и что же! - вскричал де Тревиль, со злостью распахнув многострадальную дверь на втором этаже.

- Не кипятитесь, друг мой, этим бедным господам и в голову не пришло бы беспокоить именно нас с вами, - не без язвительности в тоне заметил ему де Безмо, аккуратно ловя левой рукой дверь, со жалобным стоном раскачивавшуюся на плохо смаханных петлях, - Не будь они полными идиотами, конечно же. Среди них я заметил гасконца. Хоть он и служит господину в алой мантии, но куражу ему не занимать, раз решился заглянуть в этот кабачок.

- Куражу, - хмыкнул де Тревиль, снимая перевязь, - Да уж... для гасконца все одно - эти хоть к черту на рога залезут, ежели захотят осмотреться получше. Как бы они там не повздорили... внизу, - проговорил он, прислушиваясь к звукам, доносившимся из незакрытой еще двери, - Маленькая стычка не помешала бы нашему обеду, право слово, - чуть тише и с надеждой в голосе проговорил он, но тут же, заметив тень, промелькнувшую в коридоре, строго и громко выкрикнул, - Я не потреплю никаких беспорядков! Никаких!

- Да уж, - согласился дипломатичный де Безмо и наконец прикрыл за своей спиной дверь, - Вот в чем я совершенно уверен, мой дорогой де Тревиль, так это в том, что вы не потерпите никаких беспорядков... без вашего в них участия. Не отчаивайтесь, мой друг, может быть, они все-таки случатся. Зря вы так быстро отложили свою верную шпагу.

- Эх, и я в самом деле, поспешил, - де Тревиль снова приладил перевязь на плече, обнажил клинок шпаги до середины и с улыбкой любовника, любующегося нежной кожей ланит своей верной возлюбленной, взглянул на сверкнувший холодным блеском металл, - Моя верная Аделина... никогда еще не подводила меня.

- Верная то да, - усмехнулся де Безмо, но не преминул так же как и капитан убедиться в том, что и его шпага с легкостью покидала ножны, на всякий случай, - Но право слово, не слишком то стыдливая, а? - посмеялся он и вернулся к столу, чтобы налить себе и де Тревилю вина, - Вон с какой легкостью обнажается.

- Будем здоровы. За верные шпаги, - произнес тост де Тревиль и отсалютовал сотрапезнику.

- И за то, чтобы у нас был хороший повод испытать их, - не без двоякого смысла подсказал де Безмо и скосил взгляд в сторону окна, - Что-то не видно, чтобы эти господа спешили оставить трактир. Быть может... быть может. Все может быть в этом славнейшем из миров.

Конечно, было жаль, что зрелище закончилось так скоро. Шарль ведь даже не успел почувствовать бешеного азарта от происходящего. Но сильнее всего юношу удручал тот факт, что виной всему гвардейцы кардинала. Юноша совершенно не понимал, почему эти господа предпочитают подпортить всем удовольствие, а не присоединяться к общему веселью. Нет, будь слуги кардинала непогрешимы вопросов бы не возникало, но это было совсем не так. Возможно, все дело в том кому служишь. Но сейчас вопросы идеологии не настолько сильно волновали гасконца, и думать о различии между кардиналом и господином де Тревилем он не стал. Все потом.  Сейчас его больше беспокоило то, какой черт принес гвардейцев кардинала именно в этот трактир, и именно в это время.  Но как оказалось все опасения были напрасны. Господа гвардейцы наслаждались жизнью и видимо даже не думали, что под самых их носом творится что-то поинтересней, чем трактирная болтовня, точнее говоря, творилось, ведь все действо было в мгновение ока свернуто.
Все бы было просто замечательно, если бы люди кардинала не расположились крайне близко к вернувшимся гвардейцам. Шарль к своему неудовольствию оказался спиной к шумной компании. Не самое лучшее положение, особенно если учесть, что ни одна его встреча встреча с гвардейцами не закончилась мирно. Но ничего не поделаешь. Услышав звуки родной речи из-за спины юноша горько улыбнулся, сожалея о том, что все они вроде бы служат Франции, но все же находятся по разные стороны баррикад. Будучи неисправимым идеалистом в некоторых вопросах д'Артаньян надеялся, что ему никогда не придется скрестить шпаги с земляком из-за какой-нибудь глупости. Но Париж диктовал свои правила. Юноша уже давно понял, что сюда стеклись все самые безрассудные, а от того кровь здесь лилась и за неосторожный взгляд. Пока гвардеец ненадолго погрузился в свои мысли, за спиной произошел какой-то переполох. Кто стал его виновником было не понятно. Но следующая фраза одного из гвардейцев кардинала буквально подкинула Шарля на стуле
- Сударь, кого Вы посмели назвать трусами? - рука сама потянулась к эфесу шпаги. Ну вот, кажется и в этот раз мирно посидеть не удастся. Все-таки у этих господ просто талант выводить из себя тех, кто не служит Ришелье.
- Если бы кто-то хотел убить Вас, то уверяю, нашли бы более действенный способ. Не стоит привлекать к себе так много внимания, сударь, это может для Вас плохо кончиться.
Д'Артаньян хотел бы увидеть реакцию своего товарища на происходящее, но даже без этого он почти не сомневался, что слова о трусости Молеон примет на их счет, и едва ли отреагирует спокойнее, чем сам Шарль.

Вслед за первым тостом последовал и другой, оловянные кружки ударились друг о друга, щедро расплескивая винные брызги на стол.

- Не всякий бой можно выиграть, но войну! - торжественно произнес де Тревиль, предвосхищая новый тост.

- Но для того, чтобы выиграть войну, надо уметь побеждать упаднический дух, - ответил ему де Безмо, думая о своем.

Кружки вновь вздрогнули в их руках, столкнувшись между собой. Но, звук, прозвучавший при этом, оказался в этот раз куда как более воинственным и громким.

- Что это? - в глазах де Тревиля блеснули искорки азарта, - Это внизу?

- Кажется, кто-то разбил кувшин, - невозмутимо сказал де Безмо и допил свое вино до дна, - А где бьются кувшины, жди звона клинков.

- Да, тысяча чертей! - воскликнул капитан мушкетеров и выхватил свою верную Аделину из ножен, - На этот раз все будет по-моему.

Не сомневаясь в том, что так оно и случится, де Безмо аккуратно отстегнул перевязь, обнажил длинную рапиру и снял с себя колет. Повесив его на спинку колченого стула, приставленного к стене дабы не упал, он неторопливо покрутил ладонями и помассировал запястья, тогда как де Тревиль уже распахнул дверь и устремился к лестнице.

- Э, да тут настоящая драка, друг мой! - не слишком сурово для своего чина и положения воскликнул гасконец и побежал вниз по деревянным ступенькам, на бегу осматривая трактирный зал, превратившийся в настоящее поле сражения.

- Сударь, сударь, я прошу вас, - не смотря на тщедушный и жалостливый вид, хватка руки трактирщика оказалась достаточно сильной, чтобы остановить де Тревиля на последней ступеньке, - Я умоляю вас, господин де Тревиль, прикажите этим головорезам прекратить. Если в моем бедном трактире прольется кровь, - черные брови де Тревиля сдвинулись к переносице, но трактирщик продолжал, еще настойчивее повиснув на капитанской руке, - И если эта кровь будет кровью гвардейцев господина кардинала, то мне никогда не видать моих прежних постояльцев - господ мушкетеров неминуемо ждет Бастилия или ссылка. Господин де Тревиль, я умоляю, я прошу вас.

- А он прав, друг мой.

Де Тревиль резко обернулся и увидел де Безмо, стоявшего всего ступенькой выше.

- Тысяча чертей, с каких это пор меня будет беспокоить пролитая кровь гвардейцев! Да я сам... - вспылил де Тревиль.

- А с тех самых, дорогой друг, с которых все эти передряги стали беспокоить господина кардинала. Вот увидите, он не оставит его величество в покое, пока все виновные не будут наказаны. Все, мой дорогой капитан. И мы с вами в том числе.

- Чтобы де Тревиль из Гаскони опасался какого-то люсонского выскочку! - кровь вскипела в жилах де Тревиля, он сильным и резким движением освободился от трактирщика и подбежал к трем гвардейцам, наседавшим на одного из королевских гвардейцев, - А ну-ка, господа! Обернитесь-ка и сражайтесь как подобает дворянам! Лицом к лицу и один на один! Или вы слишком не уверенны в своих силах, что нападаете трое на одного?

Внезапный выпад и удар в левое плечо стер дерзкую ухмылку с лица обернувшегося к нему гвардейца. Второй получил удар по запястью правой руки, шпага капитана полоснула глубоко под камзол, так что ослабевшая от удара рука безвольно выпустила эфес. Третьего ранил сам гвардеец, к которому де Тревиль успел на выручку.

- Ну вот, хоть душу отвел, - прошептал капитан и с удовольствием вытер лезвие шпаги салфеткой, захваченной с чудом уцелевшего стола, - А теперь, я требую внимания, господа!

Громогласный приказ прозвучал так громко и внезапно средь суматохи боя, что на мгновение все сражавшиеся замерли. Де Тревиль преспокойно вложил шпагу в ножны и скрестил руки на груди. С видом, как будто он командовал учебным боем в фехтовальной школе, капитан окинул взором всех остававшихся на ногах и переступил с левой ноги на правую, вступив на лестничную ступеньку, чтобы оказаться выше.

- Немедленно прекратить! - приказал он, - Первый, кто ударит противника после моего приказа, будет отправлен в Бастилию именем короля. Не советую испытывать судьбу, господа. Клянусь честью. Господа гвардейцы, - он сверкнул гневным взглядом в сторону красных плащей, - В этой таверне так уж заведено, мы не любим чужаков, которые мешают мирному времяпровождению. Вы подвергли репутацию этого достойного мэтра и его заведения тяжелому удару. Следовало бы истребовать с вас штраф за ущерб. Но, мы люди необидчивые и зла не держим. Вы можете идти.

Сказав это, де Тревиль красноречивым жестом указал гвардейцам на двери таверны под насмешливое улюлюканье тех из завсегдатаев "Доброго Анри", которые не успели сбежать и прятались за опрокинутыми столами.

- А вот теперь, де Безмо, смотрите, - прошептал он де Безмо, тяжело дышавшему после невольной разминки с одним из гвардейцев, - Если они не повинуются моему приказу, я буду вынужден арестовать их. Даже силой. Если понадобится.

Отредактировано Жан-Арман де Тревиль (2016-11-16 21:02:40)

Планше оставалось лишь наблюдать на всем происходящим в трактире. Одно хорошо – численный перевес был в любом случае на стороне тех, кто служил королю, а не кардиналу.  Ему оставалось только отойти в безопасное место, чтобы не дай Бог его задели шпагой. Обидно будет, если господин д'Артаньян лишится такого замечательного слуги. Ведь второго такого как он днем с огнем не сыщешь.
Но Планше со стороны все же присматривал, чтобы противник гасконца не взял преимущество. Лишиться хозяина в планы слуги не входило, поэтому он внимательно следил за поединком. Вдруг понадобиться пустить в ход подручные средства. Кочерги, совка и горячих углей в этот раз не было, но табурет был. Хороший, добротный и увесистый табурет, которым можно сбить с ног противника его господина. Не благородно? Ну, дак что с неловкого слуги возьмешь? Нес табуреточку и вдруг уронил.
К счастью Планше все обошлось. Господин де Тревиль, словно отец родной приструнил расшалившихся отпрысков, а те из почтения к родителю не смели ему перечить.
Табурет не понадобился. Впрочем, Планше и не жалел об этом. Жалел он лишь о том, что у его хозяина оказалась поранена рука. «Пропала рубаха», - пригорюнился Планше, представляя, что ему придется заниматься починкой. «И кровь отстирывать. Вот и сходил пообедать мой господин», - слуга гасконца мысленно ворчал, но на физиономии расплылась улыбка. Его д'Артаньян жив и почти здоров. Это ли не счастье для слуги.