Гримо вначале еще пытался спорить с господином Портосом, а потом оставил это неблагодарное занятие. Королевский мушкетер обладал даром убеждения, но более красноречивым аргументом была распухшая щека, и опухоль увеличивалась прямо на глазах.

Портос убелил Гримо надеть вместо него голубой мушкетерский плащ и выдать себя за него. Конечно любой, кто хоть раз видел Портоса, никогда бы не смог перепутать его с кем-нибудь другим, но Гримо привык не спорить с Атосом, поэтому и для его друга достались лишь жалкие протесты.

- Это я, господин Атос, - слуга приподнялся в стременах, чтобы его было лучше видно.
- Господин Портос болен, - как всегда лаконично объяснил Гримо причину, почему вместо мушкетера явился слуга.
- Зуб, - добавил он чуть погодя.
- Вырвать надо. Зуб. К цирюльнику пошел, - совсем разговорился Гримо, притормаживая свою лошадь.

Соглашаясь на эту вопиющую авантюру. Гримо хотел лишь помочь своему господину. Почему Атосу, а не Портосу, чей плащ мушкетера сейчас красовался у него на плечах? Да все проще пареной репы. Портос не может быть в карауле, оставить своего друга одного тоже не может (так убеждал Гримо мушкетер), а в карауле положено два человека.

*согласовано с Портосом.

Проверка постов и караулов вокруг временной резиденции короля оказалась бы вполне удовлетворительной, если бы не червь сомнения, точивший душу капитана королевских мушкетеров. Слишком поспешно его мушкетеры откликались на звук его шагов - будто кто-то незримый самому капитану предупреждал о его приближении. При этом, от зоркого взора де Тревиля не ускользнули весьма занятные детали. Он был готов поклясться на распятии, что у одного из мушкетеров плащ был накинут поверх расхристанной рубахи. Другой отсалютовал ему рукой, приложив ее по привычке к тому месту, где непутевую голову должна была увенчивать шляпа, которой не оказалось на месте. Из рукава третьего случайно выпала карта, причем, ее падение в траву постарались не заметить сразу трое - сам капитан, сопровождавший его кадет мушкетерской роты виконт де Ламарш и стоявший в паре с тем картежником граф де Плюимеррон.

Когда с осмотром вверенной ему территории было покончено, де Тревиль был уже готов поддаться весьма искушавшему и дух его, и тело приглашению графа Дэзессара на ужин в близлежащей таверне. Там по случаю прибытия в Амьен королевского двора закатывали небывалый для этого тихого провинциального городка пир. А стало быть, там было и вино, и отменная кухня, и наилучшая компания.

- И все же, и все же... едем, - скомандовал де Тревиль, вернувшись к своей лошади, которую конюх уже взял было под уздцы, чтобы увести в денник на конюшне.

- Куда едем, господин капитан? - осведомился Жан-Люк де Ламарш, вполне смышленый юноша для своих лет, но не успевший еще усвоить главную заповедь мушкетера - капитану не задают вопросы, за ним следуют.

- Едем, тысяча чертей, - буркнул де Тревиль, сделав себе заметку на будущее поручить молодого кадета под покровительство кого-нибудь из более опытных мушкетеров, чтобы те как следует втолковали ему, в чем заключилась дисциплина в роте королевских мушкетеров.

- И откуда только берутся эти неоперившиеся юнцы, - бормотал про себя де Тревиль, держа путь к городской заставе.

Там его окликнули караулившие выезд из города гвардейцы из городской стражи. Заметив тускло поблескивавший в свете факелов серебряный крест на плаще капитана, гвардейцы отдали ему честь и без лишних вопросов подняли проржавевшие от сырости и времени ворота.

- Зачем только дергают туда-сюда, - сменил тему для своего ворчания де Тревиль, - Доиграются, когда прибудет король, а цепи заклинит как раз на середине.

- Так ведь порядок такой, господин капитан, - заметил де Ламарш, выдав себя ко всему прочему еще и как не умеющего молча прислушиваться к замечаниям сделанным капитаном.

- Порядок, черт возьми. Порядок! Да нет его здесь... надо было мне уговорить его величество выслать сюда хоть бы лейтенанта с дюжиной мушкетеров заранее, чтобы проверили все как следует. Теперь то что.

На этот раз, юноша смолчал, видимо, уловив в ответе капитана тревожные нотки надвигающейся грозы - а о том, чем чревато попадать под грозовые молнии, которые метал де Тревиль, к счастью, ему уже было известно.

Проехав в глубоком молчании около ста шагов по узкой дороге, змеившейся по окружности через окрестности Амьена, де Ламарш не выдержал и заговорил первым.

- А куда мы едем, капитан?

- Проверяем.

- Кого же? - удивился кадет, успевший подсчитать все проверенные ими посты - в количестве десяти, как и было записано в регламенте, вывешенном возле приемной де Тревиля, - Вы кого-то забыли вписать, господин капитан?

- Дозорные, черт возьми. Дозорные, - нехотя ответил де Тревиль, обдумывавший свою утреннюю речь.

Они проехали еще несколько минут, в течение которых Ламарш то и дело шумно вздыхал, превозмогая искушение задать еще тысячу и десяток вопросов. Зато, у одного из всадников, стоявших у обочины дороги, вопрос сорвался точно выстрел - громко, внезапно и строго.

- А, вот и они, господин капитан! - обрадованно воскликнул виконт, заслужив суровый взгляд де Тревиля, и тут же поспешил откликнуться на вопрос дозорного мушкетера, - Лилии и корона! Виконт де Ламарш, кадет мушкетерской роты. Со мной капитан де Тревиль, - выкрикнул он в темноту.

- Назовите себя! - строго приказал де Тревиль, вглядываясь в фигуры всадников. В одном он кажется узнал господина Атоса, которого назначил в дозорный объезд, но кто был с ним, капитан не мог признать в темноте - вроде бы худощав, стало быть, господин Арамис, но ведь он записывал в дозорные господина Портоса.

Слуга Атоса сидел на лошади, ни жив, ни мертв. Назвать себя он не смел. Молчать тоже не мог, раз сам капитан королевских мушкетеров, предположил, что перед ним Арамис. Гримо поклонился капитану, стараясь припомнить жесты самого Арамиса. Нет, у него у самого не хватило бы смелости, а вернее наглости назваться дворянином, присвоить себе плащ королевского мушкетера, тем более, что точно такой же голубой плащ по праву красовался на плечах его благородного господина.

Жан Поль Гримау утвердительно закивал головой, когда господин Атос сказал, что у них все спокойно и лишь пара крестьян заплутали по дороге домой. Гримо подтвердил бы любые слова, сказанные своим господином.
Вот уже господин де Тревиль пожелал доброго вечера караульным, и слуга мушкетера уж было, с облегчением выдохнул. Сложно с непривычки сидеть в седле, свободно расправив плечи, подражая благородной осанке господина Арамиса.

И вот дернула нечистая сила спутника капитана вспомнить, что он не так давно видел Арамиса. Молчал бы уж. Слишком разговорчив.

Нахмурившись, Гримо поправил шляпу, так, что ее поля скрывали его лицо. Он себя не называл, господин Атос тоже не подтвердил, что рядом с ним Арамис, так пусть дворянин, чей шепот громче, чем простой разговор иного человека, припоминает, видел или не видел он Арамиса.

Но беда не приходит одна. Гримо уже вопрошал чем он сегодня так прогневил Господа, что сначала Портос чуть ли не силой послал его сюда, потом господин Атос вот-вот не поколотил его, чтобы не тратить понапрасну слов, потом его приняли за Арамиса, а теперь он еще должен отчитаться за друга своего господина где тот был.

- В карауле, - лаконично ответил Гримо, закашлявшись в кулак. И вот ведь не соврал же он. Господь не допустил. Час назад Гримау караулил на вертеле курицу, которую заботливо решил приготовить для своего хозяина.

- Так и где же вы были, господин Арамис? - повторил свой вопрос де Тревиль, теряя терпение, пока светоч разума лихой мушкетерской компании собирался с мыслями.

- В карауле? - более чем лаконичный ответ как ни странно не оскорбил капитана, а напротив, позволил почувствовать облегчение. Он обернулся к своему спутнику с довольной ухмылкой и качнул головой, иронично указывая на двух дозорных.

- Довольны, виконт? В карауле, где же еще быть мушкетеру.

- Но, я же видел. Простите меня, господин Арамис, - опешил де Ламарш, но из опасения, что из-за упрямства мог и в самом деле ввести в заблуждение капитана, умолк и свесил голову вниз, стараясь не встретить взглядов Атоса и Арамиса.

- То то же, - кивнул ему де Тревиль, у которого были свои виды на счет разрешения вопроса - были или не были в карауле его мушкетеры, и кто именно из этой троицы нес караул, и главное - чем именно были заняты двое других.

- Видимо, так оно и было - сначала в карауле, затем в дозоре, - сощурив глаза, проговорил капитан, всматриваясь в лицо Атоса, насколько было возможно в рассеянном свете луны, - Вполне удовлетворительное суждение. Ну, что ж, господа, полагаю, что я могу положиться на ваш доклад и передать его величеству, что окрестные дороги безопасны и спокойны.

Он подобрал повод лошади, приготовившись дать команду ехать назад в город и сделал уже знак де Ламаршу, чтобы дал шпоры. Помедлив на секунду, де Тревиль наклонил голову, так что в тени широких полей его шляпы оказалось все его лицо по самый подбородок, и тихо произнес, так чтобы его слова могли услышать только двое дозорных.

- Я вполне удовлетворен, господа. Даже не смотря на то, что мои дозорные меняются местами по собственному разумению. Но, об этом мы побеседуем позже. Вам ведь еще предстоит объехать до северных ворот, не так ли? Пароль для стражников - лилии и...

- Это на восточных воротах, господин капитан, - опять вмешался вездесущий кадет, выдав себя с потрахами.

- Да, черт возьми, - буркнул де Тревиль, убедившись в том, что ни одно слово не ускользнуло от слишком чуткого слуха его спутника, - Да, для северных ворот пароль лев и единорог. Уж не обессудьте, - не удержался он от едкой усмешки, - Господа англичане въезжают со стороны Кале, этот пароль для них как нельзя лучше подходит. Итак, доброго вечера, господа. И не забудьте, - добавил он строго, прежде чем ударить каблуками в бока своей лошади, - Утром я жду всех троих у себя. До переклички!