Дом, который в своей записке называла Мари Эйме, располагался в очень отдаленном районе, на самой окраине Парижа. Анри, пробежав записку глазами, отметил про себя, что за всю свою жизнь ни разу не бывал там. Район был весьма сомнительный, его заселяли те, кто жил за чертой бедности. И, наверняка, даже днем там было небезопасно, а тем более ночью.

Задача де Шале заключалась в том, чтобы уведомить принца о времени и месте встречи заговорщиков. Молодому придворному понадобилось нимало времени и силы воли, чтобы, наконец, начинать называть вещи своими имена. Да, зрел заговор. Не придворная интрижка, а именно заговор, который, в любом случае, унесет жизни, но только вот Судьба решит, на чьей стороне она будет играть. Но Анри ни о чем не сожалел и ни от чего не собирался отказываться. Он любил Мари Эйме и готов был на все ради нее. И, в конце концов, это благое дело - сколько несчастных вздохнет с облегчением, если Красного герцога не станет.

Анри выехал рано. Он горел желанием увидеть возлюбленную и заключить ее в объятья. Опасность затеваемого мероприятия и нетерпение перед встречей с Мари Эйме сливались воедино, заставляя кровь молодого человека бурлить в жилах. Возможно именно поэтому де Шале не чувствовал, как холодна ночь. Удары подков коня о булыжники чередовались с ударами сердца молодого придворного.
Отыскав необходимый дом, де Шале решил, что благоразумнее оставить коня где-нибудь подальше, чтобы не привлекать внимание. Однако это было рискованным шагом, потому что под покровом ночи, да еще в таком районе лошадь могли легко украсть. Но выбирая между осторожностью и конем, де Шале выбрал первое. И не потому что позволил себе страх. За себя он не боялся, а переживал за возлюбленную. Привязав коня к ставню одного видимо заброшенного дома, молодой придворный потрепал его за гриву.
- Ничего, мой друг, даст Бог свидимся.

Слух графа уловил звук подъехавшего экипажа. Анри осторожно выглянул из-за угла дома. Возможно это подъехала герцогиня или кто-нибудь из заговорщиков, а, быть может, это были враги. Де Шале сжал эфес - если придется драться даже против десятерых, он рискнет. Было очень темно, и полоска света, которая была еле видна из-за закрытых ставней дома, возле которого остановилась карета, не могла помочь ничего разглядеть. Талейран видел, как кучер спрыгнул со своего места и с особой осторожностью обошел экипаж. Затем он открыл дверцу кареты, из которой вышел человек, но ненадолго, поскольку, видимо, заметил его. И вот уже две фигуры, закутанные в плащи, начали приближаться к графу. И только практически столкнувшись нос к носу с одним из приезжих, де Шале узнал Д'Арильяка.

- Сударь, черт возьми, а я уже готов был скрестить с Вами шпагу, приняв Вас за врага! - Анри искренне рассмеялся, вторя хохоту Д'Арильяка.
- Ааааа, и Вы здесь, месье де Лувиньи. - Кивнул граф Шарлю, приветствуя его. - Только выглядите весьма мрачно.
- Он, видимо, замерз на козлах, оттого и не в духе. -  Поддержал шутку Д'Арильяк, продолжая смеяться.
- Если бы не я, роль кучера исполняли бы Вы, сударь. - Огрызнулся де Лувиньи, давая понять, что на этом тема закрыта.

Бросив последний взгляд на своего коня, де Шале приблизился к принцу и маршалу д'Орнано.
- Мое почтение, монсеньор. - Поклонился молодой придворный. - Это дом, который нам нужен. Предлагаю не тянуть время, господа, и войти. - Предложил де Шале, приподняв кованый молоток у двери и ударив три раза с равномерными промежутками - условный сигнал, указанный в записке Мари Эйме.

^*Содержание записки согласовано с герцогиней

Отредактировано Анри де Шале (2019-08-24 14:37:58)

В среде мушкетеров Арамис всегда слыл человеком, окутанным тайной. Если первое время, после зачисления Рене в роту господина Де Тревиля, некоторые еще и пытались задавать ему вопросы, надеясь получить интересующие их ответы, то, спустя непродолжительное время, друзья и соратники смирились с тем, что молодой мушкетер так и останется тайной за семью печатями. Арамис говорил мало, но много слушал - в конце концов, сам Господь призывал не брать на душу грех пустословия.

Дав слово Камилле передать записку ее кузине - герцогине де Шеврез, - молодой человек и не подозревал, что выполнить данное поручение будет не так-то просто. Он, конечно, не в первый раз оказывал кузинам де Роган подобную услугу, но ранее все ограничивалось лишь риском быть убитым людьми Ришелье, сейчас же, и Арамис понимал это все более четко с каждой минутой, дело попахивало политическим заговором.

Еще вечером, одеваясь, как всегда тщательно перед зеркалом, Рене вновь увидел кислую и явно недовольную физиономию Базена. Но молодой человек был настолько занят собственными мыслями, что в этот раз решил не объясняться со слугой, которому вечерние прогулки хозяина нравились с каждым разом все меньше. Арамис снова и снова мысленно возвращался к графине де Буа-Траси. Понимала ли молодая женщина, как рисковала, оставаясь в Париже? Все, что Арамис слышал при Дворе, да и то, что рассказала ему сама Камилла, было очень печально. И если Ришелье решит, что она помогает своему родителю, то молодой женщине грозила опасность. Ее отец, гугеноты, англичане, - задумывались ли они о том, что Камилла может пасть невинной жертвой всех их замыслов? Эти мысли не давали покоя Арамису и всю дорогу до дворца графини де Шеврез. Право, кузина Камиллы была еще более безрассудна, чем графиня. Вернуться в Париж, зная, что первый министр скрипит зубами, вспоминая тот злосчастный "спектакль", разыгранный ею в саду - это просто безумие.

А далее все было, как во сне. Мари Эйме попросила Арамиса проводить ее в некий дом, и вот Рене был здесь, убеждаясь все больше в том, что волею Судьбы стал участником заговора. Кого-то из присутствующих в комнате он видел во время своих дежурств в Лувре. Кто-то был незнаком мушкетеру вовсе. Когда же дверь отворили в последний раз, даже несмотря на полумаску, Рене точно знал, что перед ним младший сын Генриха де Бурбона.

Де Шале не мог бы сказать, о чём думали присутствовавшие в таинственном доме люди. Он, слава Всевышнему, не умел читать мысли. Да если бы и умел, то его интересовали бы мысли лишь одного человека, точнее - лишь одной женщины. Молодой придворный был влюблён, влюблён страстно и безрассудно. Оказавшись так близко к объекту своего поклонения, он забывал обо всем на свете. Так и сейчас, наплевав на осторожность, Анри буквально пожирал глазами Мари Эйме. Мужчину пьянил воздух, потому что этим воздухом дышала и Она. Чары этой женщины были настолько сильны, что прикажи она графу сейчас же осуществить нападение на Ришелье, он сделает это.

-...или Вы думаете иначе, Шале?

Анри тряхнул головой, чтобы придти в себя, понимая, что д'Арильяк уже не первый раз обращается к нему.

- Я полностью поддерживаю большинство и согласен с предложением месье Монтегю.

О чём говорил англичанин, Анри, конечно же, не слышал, полностью занятый своими чувствами к герцогине. Но, поймав красноречивый взгляд Мари Эйме, мужчина понял, что нужно соглашаться.

- Право, Вы рисковый человек, Шале, - наклонившись к самому уху Анри, усмехнулся Лувиньи. - То, что принимаете помощь англичан в этом деле, это ещё объяснимо, но, по сути, на Вас только что возложили основную миссию - убить Ришелье - и Вы, даже не моргнув глазом, согласились... Вы либо слишком безрассудны, либо глупы!

Анри только сейчас понял, на что согласился. Но отступать было поздно. Слово дворянина дорогого стоит, и на попятную он не пойдет. К тому же, вновь поймав взгляд возлюбленной, де Шале понял, что всё делает правильно и герцогиня им довольна. А не это ли самое важное, ради чего стоит жить и умереть?

Согласовано с герцогиней

Арамис не верил своим ушам. На его глазах зарождался настоящий заговор. Сидя в самом отдаленном и самом тёмном углу комнаты, Рене в этот момент хотел быть больше аббатом, чем мушкетером.

О чем думали эти люди? А граф де Шале, который так легко согласился на безумную авантюру? Хотя... Арамис потеребил себя за мочку уха, которая тут же приобрела розоватый оттенок. Наверняка, Шале вскружила голову герцогиня, недаром он бросает на нее такие жгучие взгляды.

Ох, уж эти кузины де Роган! Рене и сам попал в этот дом и практически стал участником заговора благодаря сердечной привязанности к Камилле.
Но всё же план безумен. Похитить Ришелье! Убить первого министра Франции! Арамис не был сторонником Красного герцога, то поддержать этот безумный план он не мог. Молодой мушкетер вообще предпочел бы покинуть этот дом. Но он слишком много видел и слышал, поэтому вряд ли его отпустят просто так. В лучшем случае, возьмут клятву молчать, а в худшем... Арамис снова потеребил мочку уха. Все же сегодня он больше аббат, чем мушкетер.