Рождество в этом году выдалось поистине волшебным. И, несмотря на то, что праздники уже миновали, отголоски этого волшебства все ещё слышались в морозном январском воздухе, в раскрасневшихся лицах ребятишек, в ароматном вине, обжигающем своим послевкусием.

Несмотря на свое незавидное положение, Мари Эйме позволила себе сполна насладиться всеми прелестями Рождества. Однако, праздники были позади, а положение так и оставалось незавидным. После спектакля, который они с де Вардом разыграли в Амьене, герцогиня де Шеврез оказалась в опале. И это, надо сказать, было наименьшим из всех зол. Благодаря кардиналу де Ла Валетту, который замолвил за нее словечко перед первым министром Франции, Мари Эйме удалось избежать кельи в монастыре и камеры в крепости. Понятное дело, что Ла Валетт действовал не по доброте сердечной, а все благодаря их страстной ночи в доме деревенского священника и заключенному после нее договору.

Однако, жизнь вдали от блеска Двора была немила герцогине. Она задыхалась без интриг и суматохи, чахла и рисковала погибнуть. Поэтому мадам де Шеврез в начале года тайно вернулась в Париж и жила здесь, словно на острие кленка, потому что в любой момент ее могли арестовать люди Ришелье. И тогда уже обычной ссылкой она точно не отделается.
Рассчитывать на заступничество королевы не приходилось. Скорее всего она сама в незавидном положении. Супруг и вовсе сгинул на Туманном Альбионе. Ну, этот факт не слишком и расстраивал молодую де Монбазон.
Мари Эйме стремилась вернуться ко Двору и не только ради своих алчных интересов и амбиций. Но и ради малютки Анны-Марии. Девочка должна блистать при Дворе, а не чахнуть в провинции. Как же давно герцогиня не видела дочь! Нужно было действовать. К тому же у супруги Клода де Шеврез были припасены козыри.

Кардинал де Ла Валетт отличался от других служителей церкви. И, возможно, не будь он другом первого министра Франции, кто-нибудь да и заинтересовался бы "подвигами" д'Эпернона. Но все же было у него много хороших традиций, которые кардинал ввёл сам. Например, после Рождественских праздников, Ла Валетт до конца января в определенные дни принимал в своем особняке просителей и удовлетворял их прошения с похвальной щедростью.

Монахиня-кармелитка, как и подобает невесте христовой, ещё какое-то время скромно стояла у двери, когда последняя закрылась за слугой, который весьма учтиво проводил ее в эту комнату. Возможно, это был рабочий кабинет, но его обстановка отличалась лёгкостью и изяществом, что больше походило на место для отдыха и разбора корреспонденции.
Убедившись, что осталась одна, монахиня, несмотря на несовсем удобное одеяние, лёгкой изящной походкой прошла к камину. Огонь приятно потрескивал на поленьях, которые, в свою очередь, отдавали комнате не только тепло, но и аромат вишни.
Отогрев изящные руки, монахиня высвободила роскошные пепельные волосы, интуитивно отыскивая глазами зеркало, чтобы поправить локоны.

- Оставьте, монсеньор! - Промурлыкала Мари Эйме, спокойно устраиваясь в кресле напротив кардинала.
- Мы оба знаем, что Вы этого не сделаете - слишком уж взаимовыгодные у нас отношения.

Герцогиня слегка потянулась, словно кошка, всем своим видом показывая, что бояться ей нечего, и она никуда не торопится.
- Посудите сами, монсеньор. Привезёте Вы меня к Ришелье. Ну, упрячет он меня в монастырь. И всё! Лишь очередная мигрень министра. А вот Вы, - де Роган игриво указала пальчиком на Ла Валетта, - Вы лишитесь весьма выгодного союзника. И, поверьте, от меня и Вам, и Ришелье, при условии, что я играю на Вашей стороне, выгоднее, чтобы моя особа была на свободе.

Мари Эйме протянула руку и взяла колокольчик, который чуть было не решил ее судьбу.
- Да, монсеньор, тогда в Амьене Вы прекрасно выполнил свою часть нашего договора. Собственно, о нём я и пришла поговорить. И, заметьте, рискуя абсолютно всем.

- Как известно, военным присуще терпение, а служителям церкви - терпимость. - Продолжила Мари Эйме, словно не замечая кардинальского гнева. Но гнева этого кардинала она не опасалась. Ла Валетт был вспыльчив, но отходчив, поэтому отступать мадам де Роган не собиралась.
- Вам, монсеньор, присуще и то, и другое. Поэтому прошу Вас, выслушайте меня. Поверьте, я не заставлю Вас жалеть о потраченном времени.
Выждав паузу, как будто собираясь с мыслями, на самом же деле давая любопытству кардинала разгореться ярким пламенем, супруга Клода де Шеврез продолжала.
- Монсеньор, Вы должны помочь мне вернуться ко Двору. - Герцогиня сделала жест рукой, призывая Ла Валетта дослушать ее до конца. - Поручитесь ещё раз перед Ришелье  за меня, и, клянусь Вам, я открою Вам такую тайну, благодаря владению которой первый министр Франции останется жив, а Вас он будет благословлять до конца своих дней.

Мари Эйме откинулась на спинку кресла, закинув по примеру Ла Валетта ногу на ногу. При этом движении пола монашеского одеяния, как бы невзначай, откинулась, позволяя увидеть женственные очертания ножек, несмотря на грубую обувь.

- Таким образом, монсеньор, у меня есть два условия. - Герцогиня взглянула на кардинала, пытаясь понять, не перегнула ли палку. - Во-первых, Вы помогаете мне вернуться ко Двору. - Молодая женщина загнула один из своих очаровательных пальчиков. - Во-вторых, сведения, о которых я Вам говорила, предоставлю перед балом, который, как мне известно, состоится через два месяца. Если же Вы сейчас прикажете доставить меня к Ришелье, моя тайна останется со мной даже под пытками. А Вы потом будете очень сильно жалеть, что не оказали слабой женщине маленькой услуги - не помогли вернуться туда, где ей истинное место.

- Я принимаю Ваше приглашение на ужин, монсеньор. - Игриво улыбнулась Мари Эйме. - А там, глядишь, и до завтрака недалеко.
В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в камине. Герцогиня, не таясь, внимательно изучала мужчину, который, благодаря злой шутке насмешницы Судьбы, был облачен в кардинальскую мантию. Молодая женщина хорошо помнила их ночь страсти. Это было настоящее сражение. И, почему бы, не повторить его вновь.

- Итак, - супруга Клода де Шеврез  выпорхнула из кресла, - в Париже недавно побывал Уолтер Монтегю. - Мари Эйме предупредила ухмылку Ла Валетта. - Поверьте, монсеньор, я ни единой минуты не сомневалась, что Ришелье это известно. Шпионская сеть отца Жозефа заслуживает всяческих похвал. Но я более чем уверена, что Вы знаете лишь малую толику о цели его визита.
Герцогиня неспешно поправляла монашеское одеяние.

- Уолтер Монтегю - связующее звено между англичанами и некоторыми высокопоставленными особами из числа французов. И те, и другие весьма недовольны Ришелье. Более того, у них есть план, как...А, в прочем, об этом в день бала. Если, конечно, я буду на нем присутствовать. И, поверьте, монсеньор, речь идет ни о какой-нибудь банальном заговоре, иначе Вы бы о нем уже знали.

Мари Эйме уже стояла у двери, взявшись за ручку.
- Прощайте, монсеньор. Я жду Вашего решения. Согласитесь, у нас с Вами очень выгодный союз.

Монахиня выскользнула за дверь, оставив в комнате лишь аромат изысканных духов.